Нормально всё - Аида Павлова

– А у тебя? – безразлично спрашиваю я.

– А я тут ходила на тусовку одну, музыкальную. Напилась там так, неслабо. Потом пришла домой и мой мужчина спрашивает: «А где ты была?». А я ему: «А не твое дело!». Ох, какой был скандал! – с непонятной мне гордостью повествует Веруня.

– А что было на тусовке? – без интереса задаю я вопрос, допивая свой бокал.

– Да ничего, просто пьянка.

– А с твоим мужчиной у вас, значит, все хорошо? – наступаю я на тонкий лед.

Ярко накрашенные глаза Веруни становятся грустными:

– Ну как сказать! Ничего хорошего!

– А что не так?

– Да все не так! Подумываю вот установить себе Тиндер, – брякает Веруня.

– При живом парне? Однако! – замечаю я и отворачиваюсь от нее.

Веруня из тех женщин, которые всегда недовольны своими спутниками, но при этом никогда их не отпустят от себя. Так и вижу ее через десять лет, говорящей, как все не так у них с ее парнем, но при этом каждую ночь она будет ложиться с ним в одну постель. Мне ее не понять.

Я заказываю бутылку домашнего вина, Машины гости заказывают водку. Подходят еще коллеги и какие-то незнакомые мне люди. Мы начинаем потихоньку веселиться. Сплетничаем про нашего дирижера, про коллег, которых нет рядом, про тех, кто вышел в туалет, про другие оркестры, про бывших сокурсников:

– Прикиньте, а Наташка-то теперь в Париже! Играет такая там, на скрипочке.

– Бездарность всегда пробьется, – замечает Веруня.

– Она удачно вышла замуж, – вставляет одна из коллег.

Все одновременно:

– Уууу.

Кое-кто хихикает. Я молчу и попиваю винишко. Мне пока не слишком весело, но уходить не хочется, а это уже успех. Через полчаса кто-то разбивает первый бокал, и официантка приносит Маше счет за этот конфуз. Кто-то говорит:

– Это на счастье!

– За счастье! – подхватывают подвыпившие гости.

Веруня подсаживается мне на уши и болтает про своего бывшего мужика, который вдруг надумал пригласить ее на свидание:

– Что ему надо, я не могу понять?

– Да? – отвечаю я.

– Ну вот зачем мужчине, спустя полтора года после расставания, звонить и предлагать встречу?

– Ты правда не понимаешь? – переспрашиваю я.

Веруня смотрит мне в глаза несколько секунд, потом резко дергает головой:

– Нет, ну я понимаю…

– Ну вот и все, – отрезаю я.

– А как у тебя, что нового? – интересуется она.

– Новый есть, но с ним все как-то сложно, – говорю я.

– Вы уже трахались? – спокойно спрашивает Веруня.

– Да.

– Знаешь, моя дорогая, – Веруня кладет мне руку на плечо, – девушек ебут, а они себе придумывают отношения, не попадайся на этот крючок.

– Ты имеешь в виду его крючок? – пошлю я.

И сама смеюсь над своей детской шуткой. Веруня с ужасом глядит на меня, резко вскакивает и пересаживается на другой конец стола. Она занимает освободившееся место, пока его прежний владелец посещает уборную. Через пару минут он возвращается, оценивает ситуацию и, примирившись с ней, вальяжно усаживается рядом со мной.

Я пью третий бокал, но все еще чувствую себя неуютно. Парень рядом со мной уже прилично пьян, воротник его рубашки расстегнут на две пуговицы больше, чем позволено в светском обществе. Глаза ярко блестят, он посматривает по сторонам озорно и весело. Но никто не встречается с его мутным взглядом, и он, увы, поворачивается ко мне:

– А вы, как я понял, играете с именинницей в одном оркестре?

– Угу, – киваю я.

– А поедемте на хрен отсюда, – вдруг лихо решает он, и я начинаю смотреть на его заинтересованно. Забавный тип!

Я пожимаю плечами. Почему, собственно, и не поехать? В «Жан-Жаке» те же официантки, то же кислое вино, те же лица за соседними столиками. Тут все покрыто серой пылью давних воспоминаний, я чувствую себя старой среди этих псевдо-французских интерьеров.

– Я не против, только надо взять Веруню, – отвечаю я.

– Веруня – это та, костлявая? – уточняет парень.

Бесспорно, он прав в отношении нее, но я тоже не могу похвастаться пышным телом, и мне становится обидно за Веруню:

– Не костлявая, а стройная.

– Стройная тут вы, а она – скелет, – невозмутимо парирует парень.

– Ну, ладно. Можете считать, что вы сделали мне почти удачный комплимент, – милостиво соглашаюсь я и машу Веруне рукой.

Она хмурится и пытается отвернуться от меня, но я пальцем указываю на соседа, и в ее глазах появляется слабенький огонек интереса.

Через пять минут, даже не попрощавшись с Машей, мы втроем оказываемся на улице.

– Куда идем? – спрашивает Веруня.

– Пойдемте в «Пропку», – предлагает наш новый знакомый, и мы обе разочарованно вздыхаем. Я думаю, что еще не поздно вернуться в «Жан-Жак».

Парень перехватывает наши взгляды и тут же пытается оправдаться:

– Да будет весело, я вам обещаю, там сейчас мои друзья, они тоже музыканты.

– Симпатичные среди них есть, или все как вы? – угрюмо спрашивает Веруня.

– Они, естественно, лучше меня, – смеется парень.

Мы бредем до «Пропки». С неба сыплется то ли дождь, то ли снег. И я начинаю чувствовать себя несчастной. Куда я прусь? Завтра же репетиция, завтра рано вставать, а я иду рядом с Веруней и слушаю ее феминистические бредни, которые она втирает Антону (так представился нам новый знакомый).

Антону около тридцати, возможно, меньше, но борода скрывает настоящий возраст современных парней, как ботокс скрывает истинные лета обеспеченных столичных дам. Его можно назвать приятным, у него широкая улыбка и ясные серые глаза. Он явно любит выпить, и все свои истории начинает со слов: «Я тогда был абсолютно пьян». Антон пытается шутить, и иногда у него даже это неплохо выходит. Веруня хватает меня под руку, чтобы я не сбежала в ближайший переулок, и я покоряюсь судьбе.

Без проблем мы проходим фейс-контроль, и вваливаемся в клуб. По понедельникам народу не так много, и Антон тут же находит своих друзей. Все они выглядят как типичные московские хипстеры, вроде моей приятельницы Тани, – парни в узких джинсах и свитерах сложного кроя мрачных оттенков от черного до угольного. У всех выбритые виски и волосы, уложенные воском назад. Все носят очки Ray Ban, и я не знаю, кто из них кто, потому что не могу отличить одного от другого. Мне становится некомфортно, как было бы некомфортно любому из вас, попавшему в общество клонов Брэда Питта образца 2014 года. Я боюсь их и остро нуждаюсь в выпивке. Веруня же быстро осваивается, заливисто смеется без причины и даже называет новых знакомых по именам. Как ей это удается? Я прошу прощения и удаляюсь к бару, чтобы купить себе виски. Тоска вновь сжимает мое сердце, ох уж эта великая русская тоска! Я опускаю плечи и присаживаюсь на свободный стул за баром. Как говорил кто-то великий, нигде так остро, как в толпе, мы не чувствуем свое одиночество. Бородатый бармен в модной клетчатой рубашке наливает мне двойную порцию «Джека Дэниэлса», и у меня появляется коварный план остаться за стойкой и не возвращаться за столик. Но тут вновь вмешивается рок в виде моей знакомой. Ее рука хлопает меня по плечу, и я чуть не разливаю виски себе на подбородок. Мне уже неприятна эта встреча.

– Катюшка! Ты ли это? Сто лет тебя не видела в «Пропке»!

– А это и не я, – отвечаю я, – ты обозналась.

– А что у тебя в стакане? Вискарик? Значит, точно ты, – скалится она.

Оля – знакомая моих знакомых, непонятная девица, которую я периодически встречаю на каких-то пьянках, и от этого у нее возникла иллюзия, что мы подруги. Я знаю про нее несколько фактов: она трахалась в туалетах всех возможных баров Москвы, где цены на коктейли начинаются от 400 рублей; у нее есть муж и есть любовник; и она предпочитает догги-стайл. Больше про нее мне ничего не известно, и я не хочу восполнять эти многочисленные пробелы. Оля толчется рядом со мной:

– А ты одна?

– Нет, я с Веруней, – отвечаю я.

Оля морщит нос, ей не нравится Веруня, что меня совершенно не удивляет. Веруне в свою очередь не нравится Оля. А мне, что естественно, не нравятся они обе. Оля говорит:

– Ой, опять ты с этой бешеной. Сейчас она накинется на меня за ту историю, когда она весь вечер клеила какого-то хмыря, а он в итоге поехал со мной на квартиру. А между прочим, чего она обижается! Все знают, что у нее есть мужик!

– А у тебя есть муж, – напоминаю я.

– Ой, муж это муж! – отмахивается Оля, – он не спрашивает меня, я не спрашиваю его.

– Современный брак! – злорадно восклицаю я.

– Между прочим, мы пять лет вместе, значит, нас обоих все устраивает, – обиженно сообщает она.

– Да ради бога, – я делаю большой глоток.

– Нет, ну ты сама посуди! Я как-то пишу в вотсап мужу: «Мне грустно, поехали вечером тусить!». Заметь, пишу мужу первому, а не кому-то там из Тиндера! А он молчит! Пять минут без ответа! Ну я тогда пишу то же самое сообщение Мише, и этот поганец тоже молчит! Я думаю, сговорились что ли они все? И мне так обидно, понимаешь, так обидно! Трачу время на них обоих! С тем пять лет, с Мишей уже больше года канитель длится. Ну, короче, разозлилась, зашла в Тиндер, залайкала какого-то типа, и пошла с ним на встречу. Вот уже месяц тусим, вроде ничего такой чувак, – делится со мной своей насыщенной жизнью Оля.